Это сейчас мы бывалые «осоловевшие».  А тогда было в первый раз. Край света.

Вспоминаю туманы. Как моря белесая вода сливалась с белесым небом и уходила за горизонт. А может, и нет горизонта. В первый раз шли от Кеми к Большому Соловецкому долго. Маленький монастырский катерок покрякивал. Рыжебородый игумен Кемского подворья деловито придерживал штурвал. А тумана было столько, что его можно было потрогать руками. Холодно. Конец июня. Приполярье.

А мы с подругой. К новомученикам. Свобода. Думы. Шли на «Святителе Илларионе».

- Вот, даже катер нам Новомученики дали, - подумала я вслух.

Подруга улыбалась, подставляя неласковому ветру лицо. Свобода. Думы.

«Дождь сегодня и свежесть, и этот северный свет!»

Правда, дождя в тот день не было, а был плотный туман, который наш маленький катерок не без труда разрывал, приближая и приближая нас к заветной цели…

«Дважды в одну воду, сказано, не войдешь».

Но мы с Женькой умудрились и … вошли. И вот идем опять к Большому Соловецкому. Сентябрь. Навигацию скоро закроют. Сильная качка. Но «Святитель Филипп» молодцом. И на воздухе вообще не укачивает.

- Вот, - опять вслух думаю я,  - собирались в этот раз к преподобным, катер нам Святитель Филипп и благословил.

Подруга улыбается, поеживается.

- Сейчас, как приедем, попросим у хозяина разрешение печку затопить.

«Затопишь печь -  и наступает лето»

Не забуду, как Женя топила эту старинную печь, дверца чугунная, на ней пятиконечная звезда. Еще со времен лагеря, наверное, печка та.

Над катером настойчиво висит соловецкая чайка. Попрошайничает.

«Голодный, как соловецкая чайка», - вспомнились слова архимандрита Павла (Груздева).

Вставали до света, спешили в монастырь на Полунощницу, потом Утреня и Литургия. И не надышаться этой благодатью, не насытиться.

Вся Соловецкая земля стопами святыми исхожена. Вся кровью мученической полита. Нет ни одной пяди без смысла.Вот тут, и вот тут, и вот здесь.… Сколько истории.

Но как эти люди так спокойно живут в бывшем женском бараке? Как будто ничего не было. И в храме одни паломники. Нет. На этой земле можно жить только в подвиге. Только в покаянном плаче из сердца взывая непрестанно: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя». Только так. Иначе история раздавит.

Братия монастыря так и живет. Здесь настоящая молитва. И радость тихая, в сердце, во взгляде, в каждой травинке.

- Бог тя простит, отче святый, помолись и о нас грешных.

Отец Герман первым пришел в разрушенный монастырь. Вместе с немногочисленной братией создали общину, сколько времени с тех пор прошло. Вот фото. Зосима, Савватий и Герман Сегодняшние. Первые пришельцы крайсветных руин, взыскуют Небо, лица сосредоточены. Мысленно земно кланяюсь отцам. Какую святыню для нас подняли.

А вот и отец Герман. Слово «постаревший» к нему нейдет. И суровости нет. Святость? Да.

- Благословите, батюшка.

Простота. Небо.

«Не шестикрылатый шелест? Нет?»

- Света, завтра идем на Анзер, - прерывает мои думы подруга.

Только пришли и уже на Анзер. Завтра.

Собираемся в 6 утра у Никольских ворот. «Ленивые, восстаните!» До Долгой Губы идем пешком. Экскурсовод на ходу по памяти вслух читает Утренние молитвы для тех, кто…

Вот место, где стояла Часовня Великомученицы Варвары. Камни фундамента видны. Это здесь владыка Илларион жил, когда его советские власти поставили лесником. А владыка Петр к нему беседовать приходил. Часовня маленькая совсем была. Поем тропарь Великомученице. Она явилась владыке Петру перед самой кончиной.

«Жди с неба новостей».

Высаживаемся на Кеньге. Мы, бывалые «осоловевшие», все знаем, и убегаем вперед. Но, не получается совсем отстать от группы. Экскурсовод просит помочь петь. Радуюсь. Это послушание преподобным отцам.

Пол-Анзера прошли пешком. Июньских незабудок уже нет. Вот одна осталась.

Бывает искушение у монаха. Тянет домой. Сил нет. Ездили отцы домой на побывку, и привозили семена разных цветов. А потом на Анзере высевали. Желтое поле. Синее поле. Фиолетовое. Напоминание о родных просторах. И радость паломникам. «Не кажется заброшенной земля».

Как чудесно открыть в своем сердце север.  И понять, что это, кажется, твоя родина.

Взошли на Голгофу. Вот Часовня над местом погребения владыки Петра. Вот Воскресенский храм. До начала Правила осталось 10 минут. Упрашиваем батюшку пустить. Успели приложиться к иконам. Поднимаемся в Голгофо-Распятский храм к преподобному Иову. Пою с экскурсоводами Акафист. Открывают мощи. «Преподобне Иове, батюшка, …» Здесь умолчим. Нельзя нарушать сокровенность.

Снова ветер. Идем по направлению Долгой Губы. В прошлый раз на обратном пути поливал дождь, а сегодня ясно. «Стойте, хвалите погоду. Идет соловецкий дождь».

На Всенощную, кажется, успеем.

- Женя, мы должны исследовать каждый закуток монастыря.

- Экскурсии на меня наводят скуку.

- Пойдем, пойдем.

Голубые глаза, округлое лицо, на рукаве дырка, пальцы цвета черники, на послушании перебирала ягоду. Это наш экскурсовод.

- Так, девочки, я, к сожалению, отношусь к экскурсоводам, которые не умеют уложиться в определенное для экскурсии время. Вы согласны?

- Ну, а ты говоришь, экскурсии скуку наводят.

Ни одного ненужного слова, хороший русский язык. Огромный объем информации. Эрудиция, которая не вяжется с простоватой внешностью и глубокая внутренняя культура. И с этой стороны открылся север. И люди здесь особенные. Крайсветные.

Воскресенье. Литургия отошла. Сейчас будет Крестный ход вокруг монастыря. Мы идем, почти бежим, чтобы быть поближе к отцам. Я держу Женю за руку. Вспоминаю Великорецкий Крестный ход.

- Вот и хорошо, что мы рядом идем, - радуется она.

У святых ворот отец Герман читает Евангелие. Потом отцы обильно поливают всех святой водой. Смех. Вваливаемся в Святые врата. Ко Кресту  и домой. Надо поспать.

«Проснись до света оттого, что печь остыла, и тебе приснилось лето; трава, в которую так хочется прилечь, и много света».

Женя принесла дрова и хозяйничает у печки. Я иду варить кашу. Сварю такую, как подруга любит. Мы решили, пока на Соловках – будем поститься. Здесь по-другому не получится.

За окном высится Поклонный Крест, установленный на месте открытого захоронения. Здесь были расстрелы. Встанешь на молитву – за окном Крест. Белые ночи прошли давно. Но все равно, Крест хорошо видно. Скоро на Полунощницу. А я успею зайти и пропеть Литию. Быстро одеваюсь. Тихо, чтобы не разбудить Женю, исчезаю за дверью. Может мне все это снится. До Полунощницы еще пятнадцать минут, успею.

Иду в монастырь. Слева виднеется Сельдяной мыс. Я смотрю глазами Владыки Петра, Владыки Иллариона … и других, и других. Они здесь ходили, видели тот же пейзаж. Все теперь в Церкви Торжествующей, в лике святых. А нам еще повоевать придется.

Потихоньку светает. Вокруг – ни души. Протискиваюсь в приоткрытую створку Святых врат.

«На Севере достаточно пространства, чтоб навсегда о времени забыть».

В тексте использовались фрагменты стихотворений Владимира Антоновича Марденьгского и Игоря Валентиновича Григорова (Альманах «Соловецкое море»).